6. Анюта… Война

Война для них началась с тифа. Заболели все. И когда они ехали в больницу, на возу без сознания лежала мать, а отец был как будто и не больной. Однако, удивительное дело, именно он и не смог пережить эту болезнь. Единственный из всей семьи умер от тифа.
Для Анюты болезнь была трагедией. Ведь её остригли налысо. А волосы для неё всегда были предметом гордости. Сама неказистая, без особенно пышных форм, Аня имела шикарные, длинные, как конский хвост, темно-русые волосы. Вызывающие зависть у всех девиц на селе. И мало было оплакать отрезанную косу. В ужас привело её то, что новые волосы, которые начали расти после болезни, стали совсем другие: темнее, редкие и вьющиеся. Даже потом, в старости, она причесываясь не могла удержаться, что бы не пробубнеть, что-нибудь вроде «ну что это… что это за волосы… няки дрот… вот раньше были… а это что...».

Из больницы они вернулись уже вшестером, без Гаврилы. Мама, Люба, Аня, совсем ещё дети Иван и Костя, и маленький Колька.
Когда в первый раз пришли немцы, увели скот, провели показательную казнь в крайней хате, и уехали, пришлось жить в страхе. Клунки с необходимым всегда были связаны и лежали близко к выходу, чтобы можно было быстро убежать в лес, в случае чего. И убегать приходилось, много раз. И даже пару раз без всяких вещей, ноги бы унести.
Однажды Анюте пришлось прятаться с подругой в лесу. Было страшно, по лесу шныряли солдаты с собаками, поэтому они залезли в болото и накрыли головы мхом. Так и просидели до утра по шею в холодной чаче, тихонько плача от страха в кулак.
А однажды, всех девочек-девушек выстроили в ряд, и, гогоча «гансы» выбрали с десяток посимпатичней и увели. Аню не выбрали. Но забрали Любу, которая, кстати каким-то чудесным образом сумела сбежать в лесок при посадке пленных в вагоны поезда, и вернулась обратно. Не так уж долго она отсутствовала, но оплакать родственники её успели.

Когда все ресурсы деревни были исчерпаны, «нужные» люди вывезены, всё поселение просто сожгли. Жителям повезло, практически все успели разбежаться в близлежащие леса, сгорели только дома и хоз-постройки.
Начались времена блужданий. Ходили по соседним деревням, просили ночлега. Пришлось и на земле поспать, и в сараях для скота. Люди не очень хотели принимать гостей, боялись, не окажутся ли эти пришлые опасными, не приведут ли «хвост» за собой.
Так было один раз. Убегали от погони, Анюта и девочки, чего-то увязались за ними полицай со свитой. Добежали до крайней хаты, только успели клунки под лавку закинуть и уселись в ряд. Следом вошли в хату преследователи. В доме том жила одинокая женщина, и на вопрос полицая: «Кого это ты здесь укрываешь?», ответила: «Никого, это я девочек позвала, наняла. Помогают мне прясть..»
«Ладно, — ответил тот, — и в хлеву никого не прячешь? Я пойду проверю, найду кого — расстреляю!» и вышел. Полчаса они сидели тихо и молча, но каждый думал: «Только бы там случайно не оказался кто, в том хлеву, не забрел бы кто..» Но никто не вернулся.

Однажды пришли к Анюте подруга Катюша и два Ивана, соседские хлопцы, и позвали с собой. «В партизаны пойдем, мы знаем где лагерь. Нас там примут!». Мама плакала, не хотела отпускать, боялась. Но Аня пошла, потому что невыносимо так было скитаться, хотелось полезного действия. Они шли дня два и на второй вечер остановились на каком-то безымянном хуторе, попросились переночевать. Лагерь был уже совсем рядом. А рано утром Катюша сказала Ане оставаться в доме, что они с Иванами сходят проведают, где тот лагерь и вернуться её забрать.
И пропали. Аня осталась без семьи, без друзей, в чужом доме, у чужих людей. И как на зло, даже не помнила как вернуться обратно. Много плакала. Через несколько дней в дом пришли несколько парней, в которых Аня сразу же узнала партизан, и забрали её с собой. Она была уверена, что это женщина их позвала, потому что ни о каких Кате и Иванах эти люди не знали.

Когда они приехали в заброшенную деревушку, там же уже были ещё две девочки, которые тоже только прибились к лагерю. Время подходило к вечеру. Их накормили и отвели в хату, где была устроена спальня для солдат. Ну, как спальня… Пол был устелен шинелями, и солдаты просто укладывались спать в рядок прямо на них. В одно из окон, выходящее на дорогу из леса, был выставлен пулемёт. Девочек уложили рядышком в самый тёплый и мягкий уголок хаты.
Ночью Аня проснулась от того, что чья-то рука, копошась, пытается пробраться под одежду. Она вскрикнула и вскочила. Девочки тоже завижжали. Ночь была светлая, и в сумраке было видно этого пьяного офицера, который с громким матом, возмущаясь их непокорности, толкнул их к порогу и с криком «Легли на пол, ссуки!» попытался развернуть на них пулемёт. Проснувшиеся ребята скрутили офицера и выволокли их дома. А девочек снова уложили в уголок. Однако, до утра они так и не уснули: дрожа от страха, беззвучно плача друг другу в плечо, обнявшись, дождались утра.
А утром, когда умывшись они сидели поодаль на бревне, к ним подошел командир отряда, и весело спросил: «Ну как спалось? Всё понравилось?», на что девочки ответили «всё хорошо, спасибо..». Он улыбнулся громко сказал «Молодцы, товарищи девушки!», и чуть наклонившись шепотом добавил: «Не бойтесь, вы его больше никогда не увидите!»

Потом были будни. Хватало и хорошего и плохого. Были и бомбежки, когда казалось что мир просто перестал существовать. Пришлось даже дважды стоять в карауле, как положено, с оружием, но к счастью это были две спокойные ночи. А в основном Аня занималась выхаживанием раненых, и приготовлением обедов для бойцов.

Родственники Ани, всё это время искали её. И нашли. Люба приехала и забрала её из отряда прямо перед концом войны. А как только та закончилась — принялись за строительство дома, на опушке леса.
А потом пришла Надя, и Аня увязалась за ней в Пинск.
Там и началась Анютина настоящая взрослая мирная жизнь.