Итак, погововорим про чистую плиту.

Вчера, мне кажется, я таки оттолкнулась ото дна.
Флай-полет мой длился полчаса — с 8 до 8-30 вечера, в рамках ВР кроме прочего я успела протереть пол, помыть посуду и раковины, кастрюли, все убрать на места, иии — тадаммм… Я таки помыла плиту.
Вот собственно о плите речь, ибо я мыть плиту не люблю, и я над ней почти неделю прокрастинировала.
Не люблю мыть плиту… А ведь плита — это важно.
Что там у нас — унитаз, раковина и плита? Теперь дошла очередь до плиты.

Посмотрела список своих желаний из Марафона планирования, как таковая плита там не фигурирует, но тем не менее, наладить процесс ухода за плитой, оптимизировать, облегчить и запустить в автоматическом режиме, как это получилось с полом и унитазами… это здорово!

То есть пусть не перекрывая целиком, но тем не менее это желание с плитой входит в каждое из этих желаний:

56. я осваиваю флай-систему успешно и результативно
57. в моем доме уютно и чисто
58. моя домашняя работа делается как бы сама собой

Так о чем же я? о плите.
Итак, базовых вариантов всего два — мыть или не мыть!)
1. Замочить мыльным раствором или специальным средством на 20 минут, мыть не царапая, для труднодоступных мест использовать бумажное полотенце.
2. Застелить фольгой, менять фольгу по мере загрязнения.

Но у меня ж совсем иная цель, мне нужно оптимизировать...)))
… вообщем, начала я мыть эту плиту, немытую пару недель подряд, и что-то моется она подозрительно легко. И тут меня озаряет — ну конечно!!! После последней помывки мне пришла в голову гениальная мысль.

Вернее, первой эта мысль пришла не мне, а незабвенному Антону Павловичу Чехову.
Я лишь ее трансформировала.

А что, уважаемые граждане присутствующие, мы знаем про Чехова?
«Чайка», «Три сестры», «Вишневый сад», «Палата №6» (кошмарная вещь) и чеховский салат. Внук крепостного, сын купца, писатель и врач. Участковым врачом Чехов прослужил всю свою жизнь – и в годы молодости, и в зрелые годы, в расцвете писательской славы.

Чехов многократно отразил в русской литературе образ сельского врача, который и жил на земле, и лечил помещиков и крестьян. И вот в одном из таких его рассказов, не могу точно сказать в каком, я давным давно прочитала о том, как доктор держит свои руки в чистоте.

Руки доктора — его рабочий инструмент, и уподобляться крестьянину, копающемуся в земле, негоже ему… Но и копаться в земле ему тоже приходится, теми же ручками.
А силиконовых перчаток в 19 веке еще не придумали.
И вот доктор, прежде чем выйти в свой сад и поработать садовником, делал себе «мыльные» перчатки, буквально — намыливал руки до густоты, особенно под ногтями. Закончив работу, доктор все это смывал, и ручки его были как у барина.
Так о чем это я?.. О плите.

Вот мою я плиту, мою… Удивляюсь, и думаю, отчего это она так легко моется, и вспоминаю вдруг, что в прошлый раз, когда я мыла эту плиту, я думала не о плите, а об Антоне Павловиче Чехове. И с этими мыслями я взяла и намазала всю мою уже помытую и протертую до блеска поверхность мылом — заново, прямо пальцами. Особенно тщательно под комфорки это мыло загнала, мыло высохло и я забыла о нем.
И теперь плита моя моется легким движением руки, без замачивания, просто тряпочкой.

Вот и весь секрет простоты.

Главное потом снова на чистую плиту мыло заново нанести и не допустить вспенивания, то есть нанести на сухую протертую плиту обычное мыло для посуды, таким жестом, словно вы наносите легкий крем на лицо. Мыло, а не средство для мытья поверхностей — мыло высохнет и не будет заметно, а средство пойдет белыми пятнами — это проверено.

Желаю всем чистых плит и хорошего настроения!)))

И еще факты о Чехове:

Чехов был из тех людей, которые в самую сложную минуту, даже при остром приступе боли выглядят достойно и опрятно. Он не был щеглом, но его одежда всегда была идеальна. Четырнадцать лет Антон Павлович мучился от неизлечимой болезни, но ни разу не принял гостей в халате. В комнате у Чехова всегда царил порядок. Его друзья утверждали, что она напоминала женскую келью, настолько чисто и опрятно в ней было.
Чехов любил умеренность во всем. Вставал из-за стола он наполовину голодным. Антон Павлович любил повторять, что, встав голодным, человек наелся; сытым – переел; переевшим – отравился.

Из писем Чехова жене:

«Милюся моя Оля, славная моя актрисочка, собака моя, милая моя конопляночка, дуся моя бесподобная, балбесик мой, милая, славная, добрая, умная жена моя, светик мой. Не забывайте писателя, не забывайте, иначе я здесь утоплюсь или женюсь на сколопендре».

Чехов любил свой сад.

После покупки мелиховской усадьбы Чехов писал о своем имении так: «Фруктовый сад. Парк. Большие деревья, длинные липовые аллеи… Мы ведь ни черта не смыслим. Я… в сельском хозяйстве знаю только, что земля чёрная, – и больше ничего».

Но прошло совсем немного времени, и заброшенная усадьба стала оживать. Чехов все свободное время проводил в саду, заказывал семена и саженцы, осматривал деревья, подрезал их, сажал новые. С легкой руки Чехова в Мелихове появились берлинские тополи, березы, ели, жасмин, яблони. «Любимицами» Чехова были розы. «Вся эта созидательная жизнь брату очень нравилась. Сажать, строить, создавать, выращивать – это была стихия Антона Павловича», – вспоминала Мария Павловна Чехова, а сам писатель полушутливо говорил: «Мне кажется, что я, если бы не литература, мог бы быть садовником».

Замечательный он был человек!