Про старую квартиру. Бессмертие.
Публикую статью, которая сделала мне тектоническую трещину в миросознании.
И потом стала двигателем моего движения Освободизации и Размусоривания.
Всем, кто искал новой энергии, посвящается…
«Недавно попала в квартиру в центре Москвы, которую сдали сразу после смерти владелицы.
Огромная запущенная квартира с черным ходом.
Новые хозяева – очень дальние и, видимо, очень жадные родственники.
Они — ничего не вынесли, не убрали, не попытались сохранить.
Жить в такой обстановке было странно — без разрешения трогать все, будто хозяин вышел в булочную.
Первое время казалось, кто-то вернется, увидит меня и скажет голосом завуча: что это вы тут делаете? Но нет, никто не пришел. Возле телевизора моток мулине. Пуговицы в вазочке. Чешские разноцветные бокалы, красивые, но бывшие в постоянной эксплуатации — из них явно часто пили вино. За стеклом фотография импортной девочки в мантии и шапочке с кисточкой. В кладовке аккуратно упакованные зимние пальто и сапоги типа боты. Свежие календари во всех комнатах – перекидные, отрывные, настенные, прямо какая-то мания. Тут следили за временем. На кухне в шкафчике недопитые витамины «Кораллового клуба». Тут собирались жить долго и уютно. Никаких лекарств – никто не болел.
Хозяйка жила одна в трех комнатах. В ванной разные шампуни для котят. Везде сильный кошачий дух. Кошки тут были на королевском положении, и, видимо, их толпой вытолкали вслед за гробом. И отличная библиотека. Не декоративная, когда страницы склеены, а книги подобраны по цвету и высоте. А такая живая, читанная, видно всю жизнь пополняемая библиотека, для удовольствия, без снобизма. И альбомы Филонова, и китайская философия, и Чейз с Устиновой.
А еще много-много книг о дедушке хозяйки квартиры.
Толстенных-претолстенных, намного толще Библии. На нескольких языках. Везде о его всемирной коммунистической значимости, его гении и благодарности народов за его деяния. И вот я пришла с улицы, и если бы был камин, я могла бы поддерживать огонь с помощью этой макулатуры. Тогда от нее была бы хоть какая-то польза.
Что осталось от этого человека?
Московская квартира, сдавая которую, дальние родственники могут больше не работать.
Блин, можно умереть в любой момент, и ничего из того, что было тебе дорого, не будет дорого уже никому. Да, есть дети, но и им не надо ничего моего. У них будет свое. Господи, все, что есть в нашей жизни материального – все это такие мелочи, такие смешные и незначительные вещи. Да и сами мы…
Оказалось, что до сих пор у меня была надежда на бессмертие)
А теперь никогда не буду ничего копить, обустраивать и думать о потом. Жизнь невозможно обустроить раз и навсегда, ее можно только продолжать день за днем.
А копить — только впечатления, жить только сейчас — чтобы было что вспомнить, когда уже ничего не будет происходить. Мне показали, что бывает ПОТОМ. Ничего. Просто приходят чужие люди, затаптывают твои следы и варят кофе в твоей турке… „
© Полина Санаева
И потом стала двигателем моего движения Освободизации и Размусоривания.
Всем, кто искал новой энергии, посвящается…
«Недавно попала в квартиру в центре Москвы, которую сдали сразу после смерти владелицы.
Огромная запущенная квартира с черным ходом.
Новые хозяева – очень дальние и, видимо, очень жадные родственники.
Они — ничего не вынесли, не убрали, не попытались сохранить.
Жить в такой обстановке было странно — без разрешения трогать все, будто хозяин вышел в булочную.
Первое время казалось, кто-то вернется, увидит меня и скажет голосом завуча: что это вы тут делаете? Но нет, никто не пришел. Возле телевизора моток мулине. Пуговицы в вазочке. Чешские разноцветные бокалы, красивые, но бывшие в постоянной эксплуатации — из них явно часто пили вино. За стеклом фотография импортной девочки в мантии и шапочке с кисточкой. В кладовке аккуратно упакованные зимние пальто и сапоги типа боты. Свежие календари во всех комнатах – перекидные, отрывные, настенные, прямо какая-то мания. Тут следили за временем. На кухне в шкафчике недопитые витамины «Кораллового клуба». Тут собирались жить долго и уютно. Никаких лекарств – никто не болел.
Хозяйка жила одна в трех комнатах. В ванной разные шампуни для котят. Везде сильный кошачий дух. Кошки тут были на королевском положении, и, видимо, их толпой вытолкали вслед за гробом. И отличная библиотека. Не декоративная, когда страницы склеены, а книги подобраны по цвету и высоте. А такая живая, читанная, видно всю жизнь пополняемая библиотека, для удовольствия, без снобизма. И альбомы Филонова, и китайская философия, и Чейз с Устиновой.
А еще много-много книг о дедушке хозяйки квартиры.
Толстенных-претолстенных, намного толще Библии. На нескольких языках. Везде о его всемирной коммунистической значимости, его гении и благодарности народов за его деяния. И вот я пришла с улицы, и если бы был камин, я могла бы поддерживать огонь с помощью этой макулатуры. Тогда от нее была бы хоть какая-то польза.
Что осталось от этого человека?
Московская квартира, сдавая которую, дальние родственники могут больше не работать.
Блин, можно умереть в любой момент, и ничего из того, что было тебе дорого, не будет дорого уже никому. Да, есть дети, но и им не надо ничего моего. У них будет свое. Господи, все, что есть в нашей жизни материального – все это такие мелочи, такие смешные и незначительные вещи. Да и сами мы…
Оказалось, что до сих пор у меня была надежда на бессмертие)
А теперь никогда не буду ничего копить, обустраивать и думать о потом. Жизнь невозможно обустроить раз и навсегда, ее можно только продолжать день за днем.
А копить — только впечатления, жить только сейчас — чтобы было что вспомнить, когда уже ничего не будет происходить. Мне показали, что бывает ПОТОМ. Ничего. Просто приходят чужие люди, затаптывают твои следы и варят кофе в твоей турке… „
© Полина Санаева
Это жестоко:
все же хочется верить в бессмертие(((
Наверное это действительно так..., моя бабушка лежала в забытьи 1,5 месяца и она жила в это время в впечатлениях молодости…
Это статья самое сильное, что я прочла за последние несколько лет, спасибо.
Сказала ей, что нельзя делать культ из вещей, кому то потом это придется уничтожить. Вроде согласилась…
Я храню несколько бабушкиных вещей.
Мама моя, прибираясь в квартире свекрови, сказала, что не хочет, чтобы нам пришлось все разбирать после ее кончины(при том, что у бабушки было мало вещей и все чисто).А в итоге, сейчас в квартире и на даче даже пройти нельзя от хлама…
Берегли на особый случай платье бархатное с разрезом, два флакона духов от гуччи, фетра красного полотреза, шесть красивых хрустальных рюмок и бутылку китайской водки. А в одной из спортивных сумок надувную хранили лодку.
Время шло, выцветало платье, потихоньку желтели рюмки, и в коробочке под кроватью угасала звезда от скуки. Фетр моль потихоньку ела, лодка сохла и рассыпалась. И змея, заскучав без дела, в водке медленно растворялась. Санки ржавились и рыжели. Испарялся закрытый гуччи. Жили, были, и постарели, и всё ждали особый случай.
Он пришёл, как всегда, внезапно. Мыла окна, и поскользнулась. В тот же день, он упал с инфарктом. В этот дом они не вернулись.
Две хрустальные рюмки с водкой, сверху хлеб, по квартире ветер. Полным ходом идёт уборка, убираются в доме дети.
На помойку уходят санки, сумка с лодкой, дырявый фетр. Платьем, вывернув наизнанку, протирают за метром метр подкроватные толщи пыли. В куче с хламом — духи от гуччи.
Вот для этого жили-были.
Вот такой вот «особый случай».
Мальвина Матрасова
—
Был у моей мамы отрез красивый цветастый хлопковый, все летний сарафан собиралась заказать… Он, и правда, был красив! Мамы не стало… Сарафаны такие уже не шьют. Сшила простыню и наволочки, классные! Прохудились, перешила в полотенчики кухонные. Мамы нет 13 лет, отрезу лет 40… Доживают в качестве тряпочек для машины…
Вот такая история сарафана…
Вот стоит у меня на полке фарфоровый рыжий кот. Мама мне его из Ленинграда везла, на день варенья. Сын уронил — отбил лапку. Я склеила. Дочь уронила, раскокала вдребезги. Я собрала и склеила.
Это мой кот и мне он дорог. Он — просто вещь, еще и разбитая-склеенная. А для меня это радость (мама приехала, после полугодовой разлуки!!!), умиление (знаете, как извиняются напортачившие девочки, которые еще говорить не умеют?), и вообще — люблю я этого кота.
А когда меня не будет — уж поверьте, мне будет пофигу, выкинут этого кота мои наследники, или сохранят на память. И меня вообще не трогает, что дорогие мне вещи станут никому не нужны. Еще не хватало хлам по наследству передавать. А не хлам это только для меня — это мои эмоции, памятки, якоря. Но это не повод вычищать из моей жизни все вот эти милые моему сердцу вещицы. Я плохо переношу подобную жизненную стерильность. И моя библиотека — это моя библиотека. Пока я жива — я ее читаю и она меня радует. А потом… А потом библиотека мне нужна не будет. Сдадут в макулатуру? Да на здоровье. Пыли меньше будет.
Вот живые кошки — это да. Так над этим работать надо, с самого рождения наследников — чтобы они не могли выбросить живую кошку. И кошек держать ровно столько, чтоб наследникам не пришлось хвататься за голову. Двух за глаза хватает.
Мне вот вообще непонятно это «что останется после нас», и еще менее понятно «заботиться о том, что останется после нас» (здесь я имею в виду всякие мелочи, душевно значимые, личные вещи). Заботиться о чем-то и о ком-то нужно при жизни и для жизни. Меня уже не будет, мне будет все равно, правда-правда. Я живу сейчас так, как живу. Сохраняю то, что хочу. А после меня — выбросите все, что вам не нужно, без всяких сожалений и угрызений совести!)))) Наверное, если бы у меня были дети, я бы думала иначе. Хотелось бы оставить память о себе.