Уже скоро год как я чувствую себя сиротой. Всё уже, не дочка, не внучка. Будто выброшенная из гнезда, и стая улетела на юг. А я осталась здесь и хочу по крыло. Но нет, нельзя: ты больше не птенец, твоё время прошло — как бы намекает действительность…
Теперь я сама крыло, под которое должны прятаться мои птенцы.
И это нормально. Это естественно. Этим и живу.

Последние месяцы, когда ясное сознание потихоньку покидало её голову, разговоры в основном повторялись, и состояли преимущественно из обрывков её памяти и жалоб на здоровье.
Но я хорошо запомнила последний наш диалог по существу. Она гостила у меня некоторое время, и в день когда мы ехали от меня домой, она сидела в коляске, я придерживала её затылок, потому что шея уже не держала голову. Тогда, в миллионный раз она, разглядывая свои руки полуслепыми глазами, спросила меня, а может саму себя, а может небо:

— Вот ты скажи!.. Как так получается: я была же такая сильная, а теперь не пойму — всё тело испортилось, поломалось, глаза не видят, ноги не ходят, руки не держат, ничего не могу сделать…
— Конечно! — отвечала я, — Так устроено, всё со временем портится и нет ничего на Земле вечного.
— Да… Вот интересно всё-таки почему так?.. — продолжила философствования бабушка.
— Ну смотри: взять дерево, разве может оно миллионы лет расти и быть крепким и сильным? Нет. Рано или поздно любое дерево станет трухлявым пнём. Так и люди, нет ничего удивительного в том, что твое тело испортилось. Ты — трухлявый пень, — в шутку заметила я.
— М-да… — задумчиво протянула она, замерев на несколько секунд, а потом весело хихикнув, парировала, — Нет! Из пня ведь всё равно росток выходит!
— Правильно! И это я! Я — твой росток! И Оля, и Таня, Денис, Сергей, Лена… и десяток наших детей. Мы все — ростки вокруг тебя. А ты наш пень!
В ответ она только многозначительно прокряхтела, но так и не ответила. Потому что мы достигли пункта Б.

Морали не будет. Я просто беру эстафетную палочку и иду дальше, к своему финишу.