каталог

Топик по следам топика, опубликованного Маришей, о кругах и людях в них.

Эта тема не могла меня не увлечь, а в момент внимательной и сосредоточенной концентрации на каком-либо предмете я включаю внутренние фильтры и начинаю слушать пространство.
Я много анализировала ситуацию, упражнялась в психологической комбинаторике, меняя декорации, контекст и действующих лиц. Вспоминала себя в похожие моменты, разбирала сценарии поведения, их укрепление или слом в зависимости от интенсивности переживаний от встречи с хамством и обесцениванием. Ну и заодно ловила приветы от пространства. Вот три истории, встреченные и прочитанные в один день.

История первая.


В подъезде нашего дома жила бабушка. Бабушка Люба. Ей было 97 лет. Милая, приятная старушка, всегда в хорошем настроении, улыбчивая и приветливая. Для меня она — Просветленный Лидер. Спокойно! Я в своем уме и не падала ниц, когда видела её сидящей на скамеечке около подъезда. Объясню, почему я так думаю.
Сначала бабушка Люба украсила подоконники на нашем этаже и в нашем подъезде горшками с цветами. Красиво. На следующий день самые яркие цветы — те, что с бутонами, — украли, и около метро можно было увидеть прытких торговцев с горшками бабушкиных цветов.
Соседи решили поставить замок и домофон на входную дверь. А она повесила на стены рамки с изречениями великих, пробуждающие совесть и действующие как заповеди. И снова поставила цветы на подоконник. Уютно.
В подъезд стали проникать шумные подростки. Бабушка Люба вышла и… предложила им воды или чай. Они долго смеялись. Пообрывали цветы и перевернули рамки.

На следующий день она снова поставила цветы, вернула рамкам прежний вид и положила на подоконник книги. Классику. Пришли подростки. Галдели, шумели. Она вышла и предложила им чай со своими плюшками, аппетитными и вкусно пахнущими. Ребята не смогли отказаться. И даже уволокли с собой книги с обещанием прочитать. Цветы они не тронули, рамки тоже.
На следующий день она вынесла пластиковую бутылку с водой, чтобы каждый, кто решит позаботиться о цветах, смог полить. И новые книги. Вечером пришли подростки, обливали друг друга водой, хохотали и галдели. Бабушка снова вышла к ним и предложила чай, плюшек, забрала бутылку, наполнила её водой и попросила их полить цветы.
Ребята стали приходить в подъезд каждый день, соседи возмущались, даже как-то вызвали милицию, но бабушка сказала, что это, мол, к ней, её ученики пришли за книжками, раздала при милиционерах книги растерянным подросткам и проводила милицию: «С Богом!»
В подъезде появился шкаф с книгами. И рядом объявление: «Просьба! Если у вас дома есть интересные и важные книги, уже прочитанные вами, поделитесь! Будьте добры! А те, кто взял почитать, пожалуйста, верните для тех, кому так же это может быть нужно и важно!»
Шкаф заполнился книгами. Цветы появились на подоконниках на всех этажах. Красивые рамки с цитатами тоже. Каждый вечер входную дверь в подъезд стали оставлять открытой.
Вечером можно было увидеть на лестницах подростков, читающих книги. Бабушка положила на подоконник несколько фонариков, чтобы им было удобнее читать. Дети сидели в подъезде с включенными фонариками, и в нем было светлее, чем обычно.
Бабушка умерла. На первом этаже нашего дома открыли Клуб для детей и подростков. С библиотекой и цветами на подоконниках. Символом клуба стал фонарик.

История вторая.

Приятель рассказал. Отработал он двенадцатичасовую смену, вторую за 2 дня, а на работе еще и день рождения чей-то отмечали, выпили чуток. Вот и сидит он, в половине двенадцатого, на пустой станции метро, поезд ждет. Из-за колонны выходят два реальных пацанчика, оглядывают окрестности, и решительно к нему.
— Здарова, чувак, — говорят.
— Здарова, пацаны, — отвечает друган.
Как вы помните, он был очень уставший, и слегка навеселе. То, к чему все идет он понял, но пугаться и суетиться сил уже не было.
— Поезд ждешь?
— Жду.
— А телефончик у тебя есть, чувачок?
— Есть, пацаны.
— Хороший у тебя телефончик?
— У меня отличный телефончик, пацаны.
Пофигизм и усталость овладели моим приятелем полностью.
— А если отберу? — криво ухмыляясь спросил пацанчик.
— Ну попробуй, — ответил приятель.
При том что он не питал не малейших иллюзий, по поводу исхода стычки; он был как выжатый лимон, а их все таки двое. Просто надо было что-то ответить.
Пацаны переглянулись, пожали плечами и говорят:
— Ну ладно, береги себя.
И ушли в закат.

История третья.


«Я больше не собираюсь терпеть многое, и не оттого, что я стала заносчивой или высокомерной, нет, лишь потому, что я достигла определенного жизненного этапа — этапа, на котором я больше не хочу тратить время на то, что не удовлетворяет меня или на то, что задевает меня, причиняя мне боль. Я больше не собираюсь терпеть цинизм, чрезмерную критику, жесткие требования любого рода. У меня больше нет желания удовлетворять тех, кому не нравлюсь я, любить тех, кто не любит меня и улыбаться тем, кто не станет улыбаться мне в ответ.

Я больше не посвящу ни единой минуты тем, кто лжет или пытается манипулировать мною. Я решила больше не существовать в притворстве, лицемерии, лжи и дешевой, неискренней похвале. Я больше не потерплю ни частично образованных, ни заносчивых ученых. Я не собираюсь разбираться со сплетнями, я терпеть не могу конфликты и сравнения. Я верю в то, что мир состоит из противоположностей, в то, что мир разнообразен, поэтому я стараюсь избегать людей с характером жестким, не способным приспособиться к окружающему. Я презираю предательства и неверность в дружбе. Я не смогу поладить с теми, кто не способен на настоящий комплимент, не способен ободрить и вдохновить своими словами, не смогу поладить и с тем, кто не любит животных. Преувеличения утомляют меня. И да, помимо всего прочего, я больше не потерплю тех, кто не заслуживает моего терпения».

– Мерил Стрип