Впечатление от прочитанного : ОБНЯТЬ И ГЛАДИТЬ (мне читается Обнять и плакать)
Можно выделит три эмоциональных возраста: прожитый, будущий и ЭТОТ. Причем прожитый не равен возрастному. Можно по возрасту выйти и из детства и из юности, а эмоционально все еще не прожить. Словно часть души проживает и сейчас то самое детство, которое по паспорту уже лет надцать как закончилось.
Мне попалась классная заметка. Именно она навела меня на мысль о возрасте. (Причем там больше о другом написано, а мне почему-то именно это пришло в голову.
""«Обнять и гладить
Бежала по парку, видела молоденькую маму в вязаной шапке, которая совершенно истерически, исступленно орала, догоняя малыша-двухлетку:
— Ты!!! Да ты охренел!!! Я тебе сказала, только на площадке играем, и чтоб не смел оттуда уходить! Да ты надоел мне уже, бегать за тобой!
Сумерки. Парк. Дорожки как раз уже начинают сливаться с деревьями, не видно ни черта. Двухлетка радостно бежит куда-то прочь от фонарей, в кусты, мама, разозлившись, его догоняет и наподдает по попе, он пронзительно верещит, мама тащит его на площадку, продолжая выкрикивать непечатное.
А я думаю, чудно все-таки, как психика умеет создавать разные сюжеты на одном и том же материале.
Меня в годы отрочества и юности в ярость приводили подобные сцены, я вся была в шкуре этого малыша, и из этой шкуры понимала – господи, как все это бесконечно подло, как страшно, и некуда тебе спрятаться, и ты беззащитен совсем. И ни в чем не виноват.
И это были истории про горе и родительскую бесчеловечность.
А в первые годы материнства – о, с каким стыдным злорадством я наблюдала такие сцены. Они были для меня про торжество справедливости, про освобождение из плена, потому что и мне, чего скрывать, больше всего хотелось наорать на свою кровиночку, которая не хочет идти ногами, а хочет на ручки, или села в лужу и сидит в ней в комбинезоне, или… Или… Неважно, что делает кровиночка, а важно, что она пожирает без остатка силы мои и время, лишила меня всей жизни: свободы, работы, командировок. Книг, друзей. Сна. Оставила одну оболочку для обслуживания ее младенческих нужд.
Я держала себя железной хваткой, и никогда себе не позволяла, нет – но бездну материнской злобы и отчаянья вычерпала тогда до дна.
А сейчас – всех жалко, всех, и хочется обоих обнять, ведь двое же испуганных детей, просто один из них по какой-то нелепости притворяется взрослым, а сил-то мало. Маленькая девочка притворяется большой, а ей бы расти и расти, и запасов любви и терпения у нее в кладовочке оказалось на донышке. Ужасно обидно, как будто внезапно наступил жестокий холод и голод, о котором никто не предупреждал.
Или еще так бывает, когда, например, ударишься об угол стола, и от боли перехватывает дыхание, и поднимается волна гнева, а на кого, совершенно невозможно разобрать.
И рядом нет того, кто бы обнял и пожалел.
И уже это сюжет про кривую любовь, на которую не хватает сил, потому что на любовь сил нужно много, а никто об этом не предупреждает заранее.
И все недоглаженные зайки, всех обнять и гладить.
То ли это весна.
То ли уже старость.
Анастасия Рубцова
Источник: www.facebook.com/anastasiya.rubtsova.75/posts...»""
Я не знаю — почему именно о возрасте отозвалось. У автора было три периода. Третий, последний, самый полный. Способный вместить и боль матери и боль ребенка. Словно сердце расширилось.
Но этот период же не сам пришел. Нет… Нужно было прожить трудные годы с маленьким ребенком, чтобы суметь становиться на сторону матери.
А кому-то нужно было бы «прожить» и боль ребенка, которого в детстве обижали…
Прожить «боль матери», которая вольно и не вольно транслирует боль ребенку…
Мне попалась классная заметка. Именно она навела меня на мысль о возрасте. (Причем там больше о другом написано, а мне почему-то именно это пришло в голову.
""«Обнять и гладить
Бежала по парку, видела молоденькую маму в вязаной шапке, которая совершенно истерически, исступленно орала, догоняя малыша-двухлетку:
— Ты!!! Да ты охренел!!! Я тебе сказала, только на площадке играем, и чтоб не смел оттуда уходить! Да ты надоел мне уже, бегать за тобой!
Сумерки. Парк. Дорожки как раз уже начинают сливаться с деревьями, не видно ни черта. Двухлетка радостно бежит куда-то прочь от фонарей, в кусты, мама, разозлившись, его догоняет и наподдает по попе, он пронзительно верещит, мама тащит его на площадку, продолжая выкрикивать непечатное.
А я думаю, чудно все-таки, как психика умеет создавать разные сюжеты на одном и том же материале.
Меня в годы отрочества и юности в ярость приводили подобные сцены, я вся была в шкуре этого малыша, и из этой шкуры понимала – господи, как все это бесконечно подло, как страшно, и некуда тебе спрятаться, и ты беззащитен совсем. И ни в чем не виноват.
И это были истории про горе и родительскую бесчеловечность.
А в первые годы материнства – о, с каким стыдным злорадством я наблюдала такие сцены. Они были для меня про торжество справедливости, про освобождение из плена, потому что и мне, чего скрывать, больше всего хотелось наорать на свою кровиночку, которая не хочет идти ногами, а хочет на ручки, или села в лужу и сидит в ней в комбинезоне, или… Или… Неважно, что делает кровиночка, а важно, что она пожирает без остатка силы мои и время, лишила меня всей жизни: свободы, работы, командировок. Книг, друзей. Сна. Оставила одну оболочку для обслуживания ее младенческих нужд.
Я держала себя железной хваткой, и никогда себе не позволяла, нет – но бездну материнской злобы и отчаянья вычерпала тогда до дна.
А сейчас – всех жалко, всех, и хочется обоих обнять, ведь двое же испуганных детей, просто один из них по какой-то нелепости притворяется взрослым, а сил-то мало. Маленькая девочка притворяется большой, а ей бы расти и расти, и запасов любви и терпения у нее в кладовочке оказалось на донышке. Ужасно обидно, как будто внезапно наступил жестокий холод и голод, о котором никто не предупреждал.
Или еще так бывает, когда, например, ударишься об угол стола, и от боли перехватывает дыхание, и поднимается волна гнева, а на кого, совершенно невозможно разобрать.
И рядом нет того, кто бы обнял и пожалел.
И уже это сюжет про кривую любовь, на которую не хватает сил, потому что на любовь сил нужно много, а никто об этом не предупреждает заранее.
И все недоглаженные зайки, всех обнять и гладить.
То ли это весна.
То ли уже старость.
Анастасия Рубцова
Источник: www.facebook.com/anastasiya.rubtsova.75/posts...»""
Я не знаю — почему именно о возрасте отозвалось. У автора было три периода. Третий, последний, самый полный. Способный вместить и боль матери и боль ребенка. Словно сердце расширилось.
Но этот период же не сам пришел. Нет… Нужно было прожить трудные годы с маленьким ребенком, чтобы суметь становиться на сторону матери.
А кому-то нужно было бы «прожить» и боль ребенка, которого в детстве обижали…
Прожить «боль матери», которая вольно и не вольно транслирует боль ребенку…
И только когда мой собственный сын навернулся со стола (куда настырно лез, несмотря на многоразовые мои предупреждения и просьбы та не делать), да еще и головушкой вниз, как только я поняла, что головушка на месте и все цело — первое, что из меня рванулось — это вопль: «Да что же ты творишь, я же тебе говорила!» Вопль был пойман где-то в районе языка — слова не выпустила, но заорала знатно и нечленораздельно. И вот тогда, проревевшись на пару с сыном, поняла — мама в таких случаях кричала на меня не потому что ей хотелось сделать мне больнее, а потому что ей самой было и больно, и страшно, и неожиданно, и обидно — потому что она же в самом деле мне говорила…
Не могу сказать, что всегда справляюсь с подобными вещами — иногда собственный испуг вовремя поймать не удается, но по большей части, ловлю. И тогда это выглядит совсем по-другому: Сначала проплакивается мой ребенок, ему лечим шишку, обнимаем, целуем и вообще всякоразно жалеем. А потом я честно признаюсь, КАК я за него испугалась, и тогда мой ребенок обнимает, целует и жалеет уже меня. И все становится хорошо. Не знаю, добавляет мне такой способ седины, или наоборот — но моим деткам нервы бережет точно :)
А что касается убегания — от меня они почему-то никогда не убегали. Подозреваю, потому что я за ними никогда не гонялась. В опасных местах только за руку или на руках — а в безопасных — как убежал, так и прибежит, если мама в догонялки не играет — то ему неинтересно.